Женский журнал

Введение. Эстеты, ша!

Читаю книжки я давно, страшно сказать сколько лет. Особенно в прежние времена, когда интернетов не было, а по телевизору крутили концерты народного танца и отчеты о битве за урожай. Читано было разного, и меня нельзя запугать ни Эразмом Роттердамским, ни Акутагавой Рюноскэ, ни даже Панаевым со Скабичевским. Но не всегда хочется усиленно работать головой и рвать на куски душу, читая Высокую Литературу. Иногда хочется просто отключиться и отдохнуть. Вот тут в ход идут детективы, и даже не только великолепная Агата Кристи и искрометная Хмелевская, но и – представьте – Дарья Донцова.

А между тем часто встречается картина, когда книжки Донцовой – виртуально или реально – берут двумя пальчиками и изображают умученное «фииии». Как можно? Это же так неинтеллектуально и так примитивно! В среде высоковозвышенных ценителей Кати Пушкаревой, Петросяна и ментов с разбитыми фонарями – увлекаться какой-то Донцовой? Ах, какой пердюмонокль.

А так ли примитивны ее книги?
Я вот думаю, что они очень даже хитроумно и тонко сделаны. И именно поэтому отлично продаются. Довольно-таки приличными тиражами.

Начать с того, что сама Донцова – отнюдь не от сохи тетенька.
Донцова Агриппина Аркадьевна – дочь писателя Аркадия Васильева и режиссера Москонцерта Тамары Новацкой.
«Дома у нас все стены были забиты книгами. Дача у нас была в Переделкино. В нашем доме бывали разные писатели: через забор жил Вознесенский, с Катаевыми мы дружили, иногда заходил Рождественский… Долгое время я вообще считала, что все вокруг только пишут. Либо пляшут и поют – мама была главным режиссером Москонцерта. Я очень долго не представляла себе, что есть другая литература, кроме Диккенса, Толстого, Чехова, Бунина, Куприна...», – рассказывает писательница.

Дарья закончила факультет журналистики МГУ, работала в газетах и журналах, преподавала немецкий язык и считалась человеком преуспевающим. Писать иронические детективы Агриппина начала, чтобы выжить. В 1998 году она попала в больницу, где перенесла три тяжелейшие операции, и надежды на скорое выздоровление не было. Врачи вынесли страшный приговор: онкология, четвертая стадия…
То ли от обиды, то ли от жалости к себе, то ли назло смерти, то ли от страха упустить последний шанс написать детектив – об этом Агриппина мечтала всю жизнь, – она закончила писать роман «Крутые наследнички» к вечеру пятого дня. А ночью проснулась от гомерического хохота, раздававшегося из коридора. Это ее первая читательница, дежурная медсестра, знакомилась с перипетиями жизни любительницы частного сыска Даши Васильевой.
Так что дама она вполне интеллигентная, и от упоминания Монтеня или Франсуа Рабле тоже под стол не забьется.

Основная часть. Загадка Донцовой: маячки

Итак, в чем же загадка привлекательности ее книг для «простого читателя»? Или для «простой читательницы»?
Дело в том, что в ее тексте везде запрятаны маячки. Такие ментальные конфетки (не путать с ментоловыми). Она реализует читательнице – нереализованное. Наши подавленные желания и несбыточные мечты.
Разберем по порядку. Главных героинь у нее три: Даша Васильева, Виола Тараканова и Лампа. У всех троих много общего.

1. Личные особенности
Все ее героини – обычные бедные женщины средних лет. То есть именно те, кто, предположительно, и покупает ее книжки и покетбуки. Поэтому читательница подсознательно чувствует: героиня – совсем как я.
И какие же они, эти бабы? А вот какие.
а) непрактичные – подробно описано, как они то покупают невыгодное и некачественное, то упускают возможность срубить бабло, то кошелек потеряют. А с кем такого не случалось? Читаешь и радуешься – не я одна попалась, вот у нее тоже покупка на третий день разлезлась...
б) у всех ее героинь трудное детство, что тоже весьма типично. Детство у кого какое было, но мало у кого оно обошлось без скудности, семейных неурядиц, жилищной тесноты и прочих моментов развитого социализма. Снова момент резонанса: о, и у нас такое было! (теснота, ссоры, замученная работой мать, пьющие соседи – и пр. и пр.)
в) Все они – неумехи. Они радостно заявляют читателю, что шить-вязать не умеют, готовить умеют только пачковые пельмени, от уборки звереют и т.д. Тут читательница если тоже не умеет – радуется, что не она одна такая, а если умеет – тем более радуется, что умеет. Уже приятно.
г) Все они – трудяги, по крайней мере в первой половине своей жизни вкалывали как лошади и хватались за что попало. Мало кто считает себя ленивой, даже настоящие бездельницы (они особенно уверены, что ужасно переутомились), так что и тут есть момент идентификации.
д) У них проблемы с автовождением. А у кого их не было? Только у тех, у кого машины нет. У кого она есть, те вспоминают, как сами учились водить, а у кого нет – радуются, что нет.
е) И наконец – всем им в какой-то момент сюжета повезло, они нашли свою экологическую нишу. Дарье отломилось наследство, Виола стала писать книги, а Лампа устроилась работать детективом. И мне повезет, радуется читательница: если все до сих пор было точно так же, как у них, почему бы и дальше не быть?

2. Семейное положение
Вот тут они отличаются: Даша была замужем раза четыре и все неудачно, Лампа один раз и недолго, а Виола счастливо замужем за своим толстячком. Тут читательницам предлагается выбор, с кем себя отождествить. Мудро.
Все три героини живут коммунами. Лампа – совместно с семьей подруги и кучей детей, Виола с мужем – тоже вместе с замужней подругой и кучей детей, Дарья хоть и живет в огромном особняке, но тоже с кучей детей, внуков, прислуги и бесконечно наезжающих к ним гостей. И у всех троих куча животных – множество собак, несколько кошек, какие-то хомяки, жабы, и еще им постоянно оставляют на передержку то попугаев, то варана, то еще кого. Тут тоже срабатывает маячок: те, кто хочет завести животных, но не может – завидует чистой завистью. Те, у кого звери есть – рыдают от взаимопонимания и общих проблем (шерсть, выгул, сожранные тапки и пр. и пр.)...
Дети у всех трех героинь – приемные, усыновленные, но любимые. Это хорошо характеризует их доброту и в общем тоже вызывает сочувствие: у кого не возникало чувство жалости при знакомстве с горестными судьбами разных сирот? Ситуаций предостаточно, по одному только ТВ сколько показывают милых крошек, которые нуждаются в приюте и тепле? Но мы пожалеем-пожалеем, а к себе взять все-таки не можем. А в книжке – пожалуйста, она их берет, и все как нельзя лучше, любят друг дружку лучше родных. Снова момент неосуществленных подспудных желаний.

3. Благотворительность
Вот тут мы плавно перешли к вопросу благодеяний. Слово «благотворительность» усилиями журналистов советского периода приобрело отрицательную коннотацию: так, буржуйская блажь. На этом останавливаться не будем, заметим только что выражение «творить благо», т.е. делать добро, вроде бы ничего дурного не означает. Понятно, что каждой читательнице, не страдающей тяжелой формой психического заболевания, хотелось бы делать добро. Но увы – редко когда это возможно: денег на раздачу нуждающимся нет, подобрать всех помоечных котят и щенят тоже невозможно, переговорить со всеми старушками, которые жаждут собеседника – просто никогда нет времени. Хотя каждый раз, проходя мимо брошенного котенка или отделываясь от нудной старушенции, мы испытываем угрызения совести, которые привычно давим в зародыше. Потому что жить-то надо.
А вот героини Донцовой – мимо не проходят. Они истово выхаживают всех подкинутых зверят, подолгу беседуют со всеми одинокими бабушками, а узнав, что бабулька нуждается, кидаются в магазин и набирают там огромные пакованы всяческой снеди и припасов от крупы до батареек. Бабушка (реже дедушка) слезится от благодарности и рассказывает героине бесценные факты для расследования. Все довольны. Частенько богатая Даша устраивает сиротку в благополучную семью, а одинокую бабушку определяет в хороший платный дом призрения. Все три героини постоянно помогают друзьям и соседям – книги буквально-таки набиты описаниями соседской и подружьей взаимопомощи.

4. Побочные истории
Помимо основной сюжетной линии, в детективах Донцовой, как в сказках 1001 ночи, растыкана куча маленьких эпизодов – все ее случайные собеседники, свидетели и фигуранты в сюжете, как заведенные, рассказывают истории своих жизней. И во всех этих историях фигурируют такие знакомые и узнаваемые черты действительности, как:
– бедность и убогий быт (особенно за пределами Москвы),
– повальное пьянство (особенно мужиков),
– сбор денег на лечение,
– мужики-козлы, сидящие на шее у жен и над ними же измывающиеся,
– а бабы работают как лошади, бьются, чтобы прокормить детей и опустившего руки мужика,
– молодежь – девки-стервозы и парни-бездельники, неучи и невежды, ничего не желают кроме развлечений, бумкающей музыки и вообще хамы и лентяи, только и мечтают, что стать шоу-звездами, а вкалывать для этого не желают...

Перечисленные пойнты – это ж один в один разговор в любой очереди в поликлинику! Как же читательница не проникнется и не подсядет на эти мудрые книги, как на сладкое средство для успокоения нервов?