Женский журнал

Каждый вечер я встречаю своего мужа, открываю ему двери, подаю тапочки. Жду, пока он переоденется, вымоет руки и придет на кухню ужинать. Я подаю ему еду, завариваю свежий чай и выслушиваю, как он рассказывает про работу, про то, как ответил начальнику и поставил на место коллегу, про давку в метро и слякоть на улице, про пирожки в буфете и про грядущее повышение зарплаты.

Насытившись, муж встает из-за стола, отодвигает ногой табуретку и, вытерев руки об кухонное полотенце, отправляется в комнату, где включает телевизор на полную громкость, разваливается на диване и начинает щелкать каналами, громко комментируя все, что попадается на глаза.

Я убираю со стола и мою посуду, довариваю обед на следующий день и усаживаюсь за стол в чистой кухне, не имея ни малейшего желания идти в комнату, где муж. Не хочу его не видеть, не слышать. Потому придумываю какие-то еще дела – постирать, что-то вымыть, ожидая, что вот-вот он заснет, и тогда можно будет перебираться спать и мне.

Чаще всего так и происходит, и я с облегчением вытягиваюсь на своей половине кровати, закрываю глаза и стараюсь ни о чем не думать. Но иногда у мужа случается лирическое настроение, и он вспоминает о своих супружеских правах. Тогда мне приходится стискивать зубы, чтобы не закричать и не расплакаться. Одно радует, что, быстро закончив свои дела, он тут же переворачивается на бок и засыпает. А я тихонько иду в ванную и, глотая слезы, пытаюсь отмыться от его липких прикосновений.

Так я живу уже полгода. А все началось в тот самый день, когда я решила любимому мужу устроить сюрприз – встретить его из командировки прямо на вокзале. С цветами в руках я бежала по перрону, выглядывая знакомую фигуру, предвкушала, как мы сейчас встретимся, обнимемся, вместе отправимся домой...

Эта женщина обогнала меня и бросилась ему на шею. Я едва успела отступить за киоск, впрочем, они не смотрели по сторонам, обнимались, целовались и радовались встрече... Я еще долго стояла на опустевшем перроне с ненужным букетиком цветов, потом выбросила его и отправилась домой.

Муж в тот день вернулся поздно вечером – сказал, что пришлось поменять билет на более поздний поезд, так как возникли срочные дела. Он долго и с удовольствием ел, рассказывая про командировку, и был такой спокойный, такой домашний, что, если бы я не видела их своими глазами, вряд ли бы поверила, что это – правда. Я слушала, и сдерживала в себе желание закричать, наброситься на него, ударить, расцарапать – причинить хотя бы немного похожую на ту, что я испытывала, боль. Но я сдержалась...

И вот полгода я каждый день смотрю в его глаза, которые кажутся такими правдивыми, понимаю, что он снова и снова врет, и ничего не говорю, ничего не делаю. Сколько жутких мыслей мне приходило в голову – вплоть до того, что хотелось подсыпать отраву в суп или ударить его ножом, но я молчу и терплю. И пытаюсь понять, почему я не предпринимаю никаких шагов.

Верная подруга успокаивает, мол, пусть делает, что хочет — лишь бы деньги приносил... И я терплю, ради детей, которых еще нужно доучить. Терплю ради тех отношений, которые у нас были много лет назад. А еще понимаю, что силы мои уже на исходе.

Еще полгода назад я его любила, а теперь ненавижу до дрожи. Меня раздражает его вид, манера есть, двигаться. Я всматриваюсь в его черты и ненавижу все – лживые глаза, лживую улыбку и лживый голос. И еще я начинаю ненавидеть себя, за то, что живу с ним. Живу, потому что не представляю, как жить одной, на что жить, ведь я давно не работаю, как помогать детям, которым осталось учиться в институтах еще три года.

Смогу ли я выдержать еще три года – не знаю. Но меня пугает то, что будет после развода, ведь я останусь одна – нет у меня родных, только подруга, которая уговаривает не обращать внимания и плюнуть, мол, все они гуляют. Я часто думаю, что ничем не отличаюсь от проститутки, которая спит за деньги, и от этого выть хочется. Ну, я не из решительных и самостоятельных женщин, которые могут взять и уйти, жить по-своему. И ведь понимаю, что так жить нельзя! Тогда я успокаиваю себя, что делаю это ради детей, чтобы дать им возможность встать на ноги, получить образование. А если такая жертва вообще никому не нужна?

Т. В.